Песни дороги - Страница 1

К оглавлению

1

БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ


Говорят, из пригоршни праха нас всех
Преблагой Господь сотворил.
Этот прах, пусть и впал в первородный грех,
Закалился в огнях горнил.


И когда в пучину могильной тьмы
Канут всех живых имена,
«Мы — Империя», — скажем со смехом мы, —
«И к упадку клонится она».

СТРОИТЕЛИ ИМПЕРИИ


Темпл, отважный капитан,
Взял с собой свою собаку.
«За заслуги» орден дан,
За давнишнюю атаку.
Малярию он схватил
Вместе с орденом однако…
Он отважный капитан.
Рядом с ним бежит собака.


Кокс — политик, полиглот.
Он с моноклем, в лучшем виде —
Кланов закка-хель оплот
И наставник всех африди.
Вечно шляется в горах
В одиночку и при гиде…
Дипломат и полиглот,
Денди в самом лучшем виде.


Хокинс — молод и ершист,
Вулижда питомец смелый,
Как любой артиллерист,
Знает: пушки — это дело!
Остальное — пустяки,
Лишь бы пушка загремела…
Юн, задорен и ершист —
Он щенок, но очень смелый.


Восемьдесят ворчунов —
Томми, бравые солдаты.
«Бунервал — он кто таков?»
«Бунервалы трусоваты!»
«Эх, тащиться нам в Читрал!»
«Не подать ли кэб, ребята?»
Восемьдесят ворчунов —
Наши храбрые солдаты.


Смуглолицых гурхов ряд —
Веселятся, словно дети,
Знать, что ждет их, не хотят,
И к чему им знанья эти?
Раз сиркар велит — идут,
Резво встали на рассвете.
Гурхов топает отряд,
Простодушных, словно дети.


Вот пенджабские стрелки,
Бородаты, черноусы.
Все стройны и высоки,
И в сражении не трусы.
Если грохнет вдруг джезайл,
Вскинут вмиг ружье индусы.
Превосходные стрелки,
Все стройны и черноусы.


Вьется тропка, путь нескор,
Ветерки по склонам веют.
Выси гималайских гор
На закате розовеют.
Топают упорно вверх,
Зерна будущего сеют…
Склоны круты, путь не скор,
Гималаи розовеют.

На посещение сиротского приюта


На сцене — драма. Сеть интриг.
В перчатках лайковых мерзавец.
Обобрана невинность вмиг,
Вздыхает, слезы льет терзаясь.


А положительный герой,
Ступает гордо и вещает,
За добродетель он горой,
И зритель все ему прощает.


Но эта драма — здесь, сейчас,
К ее завязке Смерть причастна.
В ней — явь, открытая для глаз,
Финал — счастливый ли, несчастный?


А роль героя-молодца?
Сыграй ее — но не на сцене.
И ты сиротские сердца
Согреешь, выведя из тени.

ПРИ ПОСЕЩЕНИИ СИРОТСКОГО ПРИЮТА


На сцене — драма. Сеть интриг.
В перчатках лайковых мерзавец.
Обобрана невинность вмиг,
Вздыхает, слезы льет терзаясь.
А положительный герой,
Ступает гордо и вещает,
За добродетель он горой,
И зритель все ему прощает.


А эта драма — здесь, сейчас,
К ее завязке Смерть причастна.
В ней — явь, открытая для глаз,
Финал — счастливый ли, несчастный?
А роль героя-молодца?
Сыграй ее — но не на сцене.
И ты сиротские сердца
Согреешь, выведя из тени.

Признание на седьмом десятке


Пусть года протекли,
Мы с тобою прошли
Целый век — не припомнить, что было;
От младенческих лет
Через юный расцвет
Нас любовь берегла и хранила.
Наша юность была светла, весела,
Мы по царскому шли пути;
Под тридцать лет
Мне было, мой свет,
А тебе — девятнадцать почти.


Свет сменяется тьмой,
День — ночью глухой,
И Земля свершает свой бег,
И на лицах — след
Миновавших лет,
Метки — те, что оставил век.
Остудили ли сердце твое года?
А моя любовь велика.
Шесть десятков лет
Мне нынче, мой свет,
А тебе — за тридцать слегка.

РЕЧЬ ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНЕГО


Пусть года протекли,
Мы с тобою прошли
Целый век — не припомнить, что было,
От младенческих лет
Через юный расцвет
Нас любовь берегла и хранила.
Наша юность была светла, весела,
Мы по царскому шли пути,
Под тридцать лет
Мне было, мой свет,
А тебе — девятнадцать почти.


Свет сменяется тьмой,
День — ночью глухой,
И Земля свершает свой бег,
И на лицах — след
Миновавших лет,
Метки — те, что оставил век.
Остудили ли сердце твое года?
А моя любовь велика.
Шесть десятков лет
Мне нынче, мой свет,
А тебе — за тридцать слегка.

Поручение


Седлай коня, хлестни кнутом
И шпорами попотчуй!
Стрелою мчи, стремглав скачи
Землею скудной отчей!


У старца Дункана спроси,
В сторонку поманя:
Какую дочь отдать не прочь
Он замуж за меня?


Коль ту, чьи волосы темны —
Назад во весь опор!
О той, чьи волосы светлы,
Ты сладишь уговор.


А на обратном на пути
Веревку попрочней
Ты в шорной лавке прихвати —
Назад вернешься с ней.

ЭХО (по мотивам Гейне)


Оружный рыцарь держит путь
Меж мрачных гор-громад.
«Что ждет меня — любимый взгляд
Или могильный хлад?»
И эхо молвило в ответ:
«…могильный хлад».


Он устремляется вперед,
И взор его угас.
«Я знаю — смертный час грядет,
1